Интервью с иркутским журналистом Павлом Добродеевым, автором программы «Иркутский связной», лауреатом премии «ТЭФИ-регион» 2003 года, бывшим сотрудником Серого дома. Говорим о политике и критике власти, о чиновниках и об отношениях с губернаторами, о проблемах Сибири, и о том, что журналист хотел бы изменить будучи на месте депутата.
– Павел Добродеев сегодня — это журналист, политик, оппозиционер или идеалист?
– Как недавно написал один телеграмм-канал: Павел Добродеев – самый неадекватный журналист Иркутской области (смеется). Наверное, прежде всего, все-таки журналист. Оппозиционер или нет? У меня глубокое убеждение, если ты называешь себя журналистом, то уже должен быть в оппозиции. Журналист – это человек, который ставит многие вещи под сомнение, проверяет их, критикует власть. Поэтому журналист априори должен быть оппозиционным.
– «Иркутский связной» (авторская программа Добродеева — прим.ред.) – это свободная журналистика?
– Из-за всех событий, которые произошли год назад, стало очень много зла. Я принял для себя решение, что буду меньше критиковать и меньше сам злиться. Чтобы нам из зла сделать добро. Как было сказано в книге, его больше не из чего делать. А что касается нашего проекта «Иркутский связной», то это не журналистика в чистом виде. Когда мне задают вопросы: почему вы безапелляционны и не берете вторую точку зрения, высказываете только свое мнение, я всегда «отмазываюсь»: это не журналистика, это «гонзо-журналистика». А когда меня спрашивают «почему ты не взял точку зрения чиновников по тем или иным вопросам?», отвечаю: иногда просто лень, потому что у нас программа – самая ленивая программа в мире, как и Добродеев, наверное, один из самых ленивых журналистов в мире; а во-вторых, если вы хотите узнать официальную позицию власти — включите Первый канал, или местные телеканалы «АИСТ» или ИГТРК. В моей программе мнение власти отходит на второй план.
– Какова цена говорить правду?
– Да не было никаких последствий. Я критиковал губернатора, депутатов, мэров…
– А судебный процесс? (представители семьи Красноштановых подали в суд на Добродеева за его высказывание в программе, что строительная компания семьи задерживает сроки строительства школы на Багратиона, истцы посчитали это уроном их деловой репутации – прим.ред.)
– Ну тогда да, есть вполне конкретная цена говорить правду – та цена, которую я заплатил адвокату. В данном случае это абсолютно нормально: я выразил свое мнение, на той стороне люди оскорбились, но в принципе поступили достаточно адекватно. Единственное, я считаю, что суда можно было избежать, я бы извинился, если бы извинение было корректным. Они же в своем письме написали практически — встань на колени, кланяйся и проси прощения, смерд.
– Критиковать можно сколько угодно, а какова цель?
– Чтоб не расслаблялись, наверное. И понимали, что есть внимательные глаза, которые смотрят и наблюдают.
– Удалось ли тебе что-то изменить с помощью своих программ?
– Единственное, что удалось изменить, это во время пандемии, когда мы возили врачей. Снимали программу про движение «Поможем врачам вместе» и возили врачей. Правда, всего два дня, но кому-то помогли увидеть врачей раньше, чтоб они смогли оказать помощь.
– Возить врачей не страшно было?
– Абсолютно нет. Мы предпринимали все меры по дезинфекции, которые нам рекомендовали. Но вообще не думали об этом, не было страха.
«Увидеть кухню изнутри»
– Несколько лет назад ты работал на госслужбе. Ты противопоставляешь себя чиновникам и политикам, тем не менее ты был среди них.
– Я как раз себя не противопоставляю, ведь я там работал и благодарен тем четырем годам, тому опыту, когда мне удалось на своей шкуре и изнутри увидеть всю эту кухню. Я теперь просто знаю, как это все в действительности происходит и работает. Благодаря этой работе я повстречал и познакомился с большим количеством прекрасных людей, как бы пафосно это не звучало. Не все чиновники — коррупционеры, воры, взяточники, совсем не так. Большинство – прекрасные люди. Конечно, есть такая тема, как профдеформация, когда ты сидишь в своих рамках, за которые не можешь выйти. И многие чиновники боятся выйти за границы «серого дома», их жизнь там концентрируется. Я когда уволился, меня многие спрашивали: ну как там, в другом мире? Я говорил: там свобода и там классно!
– А почему ты ушел?
– Потому что поменялась команда, пришел новый губернатор. Меня не просили увольняться, да и давления никакого не оказывали, просто я сидел в своем кабинете с 8 утра до шести вечера, смотрел ютуб и больше ничем не занимался. А до этого последние четыре года мы активно работали, в последние месяцы перед отставкой Левченко – так вообще в режиме 24 на 7. К тому же я был пресс-секретарем опального губернатора, вообще на переднем крае, с утра до вечера телефон разрывался от звонков федеральных каналов, которые пытались развести на какие-то очередные скандалы. И после всего этого ты падаешь в вакуум: все спокойно, все классно, тебя ни о чем не просят, не дают никаких поручений – ты просто сидишь в своем кабинете. В какой-то момент я решил, что мне уже неинтересно, надо уходить.
– И тогда ты стал пресс-секретарем Левченко…
– Я сам придумал эту должность (смеется), пришел и рассказал Сергею Георгиевичу об этом, ему идея понравилась, и мы стали работать. Ну и конечно, это опыт — три года работы в оппозиционной партии, где тоже изнури посмотрел, как все устроено.
– Тем не менее с Сергеем Левченко вы тоже расстались…
– Мы не расстались, просто я ушел. Понял, что будет честно, если я буду работать сам на себя, и не будет внутренних противоречий – прежде всего, у меня самого.
– Какие у тебя отношения сейчас с Игорем Кобзевым?
– У нас сейчас хорошие отношения. Я не могу оценивать его работу как губернатора, но я могу оценить, что он достаточно трудолюбивый человек. Я, наверное, не совсем согласен со стилем его работы: мне не совсем понятно, зачем так много ездить по территориям, потому что кабинетная работа в некоторых моментах даже сложнее. У нас с ним вполне хорошие отношения. Был случай, когда мне он очень сильно помог, это ценно.
– Как складываются отношения с представителями «Единой России»?
– У меня есть и дружеские отношения с представителями партии власти. Среди депутатов-единоросов, тех, кто работает в исполкоме – очень много достойных людей. Но всегда говорю: им нельзя вместе собираться.
«Показать, что бывают ненормальные депутаты»
– Зачем ты идешь в политику?
– Мне давно говорили: ты же медийная личность, тебя все знают, иди в Законодательное собрание – изберешься на раз. А я всегда думал: зачем мне это надо, да и само слово «депутат»… Но в данном случае я иду, чтобы снова посмотреть, как это работает изнутри. Может быть, мои знания о работе исполнительной власти помогут, если я, конечно, изберусь и стану депутатом законодательного собрания. По большому счету, я принял решение идти в Заксобрание, чтобы показать, что бывают еще ненормальные депутаты.
– Что значит ненормальные?
– Это такие, как я. Которые не сидят на «серьезных щах», у которых ипотека, которые и матерятся (улыбается). Я и округ выбрал — Ново-Ленино, он очень недооценен. Распространенное мнение, что это такой «гоп»-район. Но на самом же деле, это не так. Я когда работал в экспертном управлении, мы часто ездили проводить социальные опросы в Иркутске: во втором Иркутске и Ново-Ленино живут самые открытые и душевные люди. Когда ты идешь их опрашивать, каждый первый готов ответить и потратить на это свое время. Когда ты приезжаешь в центр Иркутска — на разговор соглашается только каждый пятый или даже седьмой. Я сам пацан из Удан-Удэ. И мне такие люди – ближе: они могут быть в чем-то пожестче, но при этом они честнее и открытее. Мне чем-то даже импонируют товарищи Красноштановы, потому что они что думают — то и говорят, захотели — подали в суд.
«Мне классно здесь жить»
– Что бы ты хотел изменить в Иркутске?
– Я бы хотел, чтобы мы начали заниматься парковками для машин в центре города. Надо с собаками что-то делать, многолетняя проблема…
– А что бы изменил в Ново-Ленино?
– Поскорее бы достроили виадук, чтобы открылась еще она полоса. Потому что я всегда, когда еду в ту сторону, с такой тоской смотрю на людей, которые каждое утро стоят в пробке на работу на Джамбула… Наверное, еще не хватает хорошего торгового молла в Ново-Ленино, чтобы там был кинотеатр, хороших ресторанов не хватает…
– Ты много восхищаешься Москвой в своих постах, почему ты туда не уехал?
– Я все ждал, когда же меня позовут, ожидание затянулось, а меня не позвали. На самом деле, мне классно здесь жить. То, что живем далеко, в Сибири, около Байкала — прямо кайф. Единственное, цены немного кусаются. И с возрастом начинаешь не любить зиму: когда приходят холода, уже не испытываешь детского щенячьего восторга. Народ уезжает, в том числе из Иркутска, из Сибири, с Бурятии и с Дальнего Востока, как его остановить? Ну сделайте нормальную зарплату — чтоб хватало денег на авиаперелеты, пускай они будут субсидированные, но для всех, не только для студентов и пенсионеров. Чтоб рабочий человек мог путешествовать, чтобы меньше было стресса у всех.
– Ты сам – любитель путешествовать…
– Я люблю путешествовать. Но мужиками с палатками получается путешествовать крайне редко, а если на машине куда-то ехать, то наш сервис советский – это жуть. В Байкальске более менее начинает что-то меняться, а приезжаешь в тот же Аршан… Ко мне зимой друзья приехали из Питера, и вот мы поехали в Аршан, а заодно в Жемчуг, покупаться в январе в горячих источниках. Первым делом пошли в кафе есть позы, и друзья спрашивают: а где туалет? Спрашиваю у персонала, отвечают – на улице. Понимаете, минус 30, курорт – и туалеты на улице. И так вот всё у нас происходит.
А если говорить про Иркутск, то любимые места – ботанический сад и контактный зоопарк, где были с детьми раз 50, наверное.
О выборах, правде-неправде и шансах
– Выбор округа – это продолжение противостояния с Красноштановыми?
– У нас противостояние происходит только в суде. Сейчас мы готовимся подать кассационную жалобу, вот и всё. Другого противостояния нет – он мне денег не должен, я ему тоже. При том что я не злопамятный человек, тем более фамилия обязывает – Добродеев, я давно отпустил это. Почему я выбрал Ново-Ленино, потому что, мне кажется, это более открытый округ. Да, там Красноштанов, может, это совпадение, или нет. Сильный ресурсный кандидат-соперник – что нам размениваться?
– Ты реально думаешь, что есть шансы победить?
– Это будет сложно, но все возможно. Времени очень мало до начала голосования по праймериз – меньше трех недель осталось. Мы прекрасно знаем, что у человека есть не только сторонники, но и соперники, его на округе не только любят, но и, мягко говоря, не очень любят, или вообще не любят. Посмотрим. Есть же еще судьба…
– Если ты не выиграешь праймериз, ты пойдешь дальше на выборы?
– Я подумаю. По правилам праймериз, если я их проигрываю, то не имею права участвовать в выборах от какой-то другой партии.
– Ну ты же беспартийный…
– Я об этом сейчас не думаю. Сосредоточен на том, что 22 мая начнется предварительное голосование. Нам нужны сторонники, их привлечением мы сейчас и занимаемся.
– Это правда, что на выборы тебя ведет политблок (областного правительства – прим.ред.)?
– Не знаю, откуда и зачем пошли эти слухи. Никакого политблока, все свои решения всегда стараюсь принимать сам.
– Ты хочешь сказать, что в текущей политической ситуации можно выстроить конструктивные отношения со всеми политическими силами и позиционировать себя как независимый игрок?
– Это сложно, получается тяжело, но это получается. Главное же быть честным со всеми людьми.
«Иркутск Сегодня»