Несчастный случай произошёл вечером 5 марта в Усольском районе. Во дворе дома взрослые занимались распилом дров, а шестилетний мальчик помогал их складывать. В какой-то момент ребенок подошёл слишком близко и попал под взмах работающего инструмента, сообщает городская Ивано-Матрёнинская детская клиническая больница.
«Я сама не видела, что произошло – была в доме. Услышала крики старшего сына: «Мама, мама!». Выбежала и увидела, что муж несет сына на руках, всего в крови. Мы сразу вызвали скорую помощь, нас увезли сначала в Усолье, там в больнице сделали перевязку и отправили в Иркутск», — вспоминает тот вечер мама мальчика.
В тот день в кабинете экстренной офтальмологической помощи ОГАУЗ ГИМДКБ дежурила врач Марина Юрьевна Бронникова. Маленького пациента доставили поздно вечером с обширной раной правой половины лица.
«Первичный осмотр позволил оценить и в буквальном смысле ужаснуться протяжённости рвано-ушибленной раны: она шла практически от края роста волос через лоб на надбровную область (с повреждением лобной кости), с полным сквозным разрывом верхнего и нижнего век, проникающим роговично-склеральным ранением глаза с выпадением внутренних оболочек, обширным внутриглазным кровоизлиянием, и далее на щечную область и губы. Состояние ребёнка требовало незамедлительных действий: в приёмный покой были вызваны врачи других экстренных служб», — вспоминает Марина Юрьевна.
Врачам требовалось понять есть ли у мальчика открытая черепно-мозговая травма. Для этого ребенка сразу повезли на мультиспиральную компьютерную томографию.
«Исследование показало, что у пациента повреждена лобная кость, разрушены кости лицевого скелета – скуловая, орбита. После этого вызвали челюстно-лицевого хирурга, и отвезли ребёнка в противошоковую, где врач палаты интенсивной терапии Елена Александровна Соловьёва начала готовить мальчика к операции – нельзя было терять ни минуты», — рассказывает врач-анестезиолог Оксана Геннадьевна.
По словам офтальмолога, за 27 лет практики врач видела подобную травму второй раз. В такой непростой ситуации перед офтальмологом, в первую очередь стоит вопрос — есть ли возможность сохранить глаз? В данном случае принять решение можно было только в операционной, так как при всём мужестве маленького пациента без общей анестезии осмотреть глаз не представлялось возможным.
«Более детальный осмотр травмированного глаза показал рассечение роговицы и склеры в наружном отделе, полный отрыв радужной оболочки от места прикрепления и её выпадение, размозжение хрусталика, потеря большей части стекловидного тела, обширное внутриглазное кровоизлияние», — рассказывает Марина Юрьевна.
Несмотря на то, что любая операция – это слаженный труд целой команды врачей, медсестёр и анестезиологов, хирурги разных отделений нечасто встречаются у одного операционного стола. Первой свою работу начала офтальмолог Марина Юрьевна Бронникова, а челюстно-лицевой хирург Ольга Николаевна Белых ей ассистировала, потом они поменялись местами.
«Рана – со лба до подбородка — очень глубокая, через все слои кожи, до костей, с повреждением всех мышц и нервов. Цепь бензопилы не просто разрезала ткани, но и размахрила края раны. Работа шла под микроскопом, через специальные очки-лупы, швы накладывала так же часто, как и на глазу – примерно через каждые 1,5 мм», — говорит Ольга Николаевна.
Операция длилась с 11 вечера до 6:30 утра следующего дня. Всё это время ребёнок находился под наркозом. Более чем за 7 часов хирурги выполнили ювелирную работу.
«Они собирали лицо, как пазл – рана была рваной, и врачи шили миллиметр за миллиметром. После этого было важно правильно вывести мальчика из наркоза, и весь следующий день рядом с ним в реанимации находился врач анестезиолог-реаниматолог Дмитрий Юрьевич Азаров — рассказывает Оксана Геннадьевна.
Из реанимации мальчика перевели в офтальмологическое отделение, и уже вскоре стало ясно — послеоперационный период прошел гладко.
«Это тот случай, когда высококвалифицированная помощь оказана вовремя, и говорить, что было бы, если бы её начали оказывать на час или три позже – некорректно. После операции у мальчика практически не было отёка, всё, что нужно, прижилось, сразу стали восстанавливаться нервы, и чуть позже ребёнок уже начал улыбаться», — отмечает Ольга Николаевна.
Безусловно, о возвращении мальчику зрения при такой травме речи не шло – главное, что офтальмологи смогли сохранить глаз как орган. Ребенка на некоторое время отпустили домой, на так называемую медицинскую паузу. Спустя месяц после операции мальчик с мамой вновь приехали на госпитализацию в офтальмологическое отделение Ивано-Матрёнинской больницы, чтобы снять швы.
«Косметически глаз сохранный, и мы стараемся его сохранять и дальше, чтобы в дальнейшем мальчику могли поставить протез. В дальнейшем мальчик с мамой ещё не раз приедут в наше отделение, будет ещё несколько этапов лечения, например, будем убирать рубцовые деформации век», — говорит лечащий врач офтальмолог.
Мальчику требуется длительная реабилитация – физиопроцедуры, занятия с психологом, но всё это можно делать в амбулаторном режиме.
«Вся наша семья очень благодарна врачам Ивано-Матрёнинской больницы за спасение сына, дома его очень ждали и старший брат, и младшая сестра, и папа, и бабушка», — говорит мама мальчика.